Продолжение. Предыдущая часть здесь.
Существует целый ряд направлений психологии, психиатрии и психотерапии, которые особо подчеркивают свою ориентацию на феноменологический метод. Причем под ним представители этих направлений понимают в принципе не совсем ноэмато-ноэтическую корреляцию, а феноменальный статус человеческого существования. Если вчитаться в их тексты, станет понятно, что некоей единой методологической базы у них нет, а философские взгляды на экзистенцию у них у всех формировались под влиянием разных идей разных философов.
При колоссальном разнообразии и разношерстности различных школ экзистенциальной психотерапии я бы выделил всего два основания, которые объединяют их всех.
1. Понимание феномена как самостоятельного сущего.
2. Подлинное и неподлинное существование.
1. Понимание феномена как самостоятельного сущего
Принципиальная особенность применения феноменологического метода Хайдеггером состояла в том, что он различал феномены и явления. Тот самый феномен, про который мы писали до этого, за которым скрывается ноумен, Хайдеггер назвал явлением. А вот, собственно, феномен по Хайдеггеру отличается от явления именно тем, что за ним ничего не стоит. Для него феномен – это "то, что себя обнаруживает" или в более точном определении это звучит как "себя-в-самом-себе-обнаруживающее". Анализируя в этом залоге феномены человеческого существования, ранний Хайдеггер и построил всю свою экзистенциальную аналитику. На этой предпосылке строятся все версии экзистенциальной терапии, включая клиентоцентрированную психотерапию Карла Роджерса, которая традиционно к экзистенциальным направлениям не относится.
Итак, суть этого подхода состоит в том, чтобы относится к клиенту и его существованию как к самостоятельному сущему, как это делал Роджерс. Клиенту не навязывается никаких норм «здорового» существования. А сам метод эмпатии просто дает возможность человеку вслушаться в самого себя, проясняя различные аспекты собственного существования. Тем самым достигается терапевтический эффект – из и внутри самого конкретного человеческого существования.
В случае Хайдеггера, применение феноменологического метода к анализу индивидуального человеческого существования, привело к детальному описанию различных аспектов существования человека (в книге «Бытие и время»). Насколько я понимаю, наличие всех этих аспектов в поле сознания человека дает ему то самое подлинное существование, которое и является целью терапии. Соответственно, методически правильно было бы двигаться по всем этим аспектам (ниже мы опишем их подробно) и именно это гарантировало подлинность существования человека как некую норму здоровья.
По поводу структуры человеческого существования, описанного Хайдеггером, есть один методологически хулиганский вопрос: методически правильное применение феноменологического метода к анализу существования без чтения «Бытия и времени» приведет ли к аналогичным выводам? Будет ли феноменологическое описание сущего японца совпадать в таковым европейца и зависит ли конкретное существование человека (или дазайн) от его веры, мировоззрения, психодинамического опыта и т.п.
К сожалению, по моему мнению, задаваясь именно этими вопросами, многие авторы и приходят к неким несомненным 3 – 4-м экзистенциальным данностям (смертность человека, одиночество, свобода и бессмыслие – по Ялому, например), над принятием которых клиентом в дальнейшем и идет работа на сессиях. Тем самым выхолащивается все структурное единство и многообразие человеческого сущего, описанного Хайдеггером. И тогда феноменологический метод становится прежде всего той самой дескриптивной дисциплиной терапевта. В эту дисциплину клиента не очень посвящают, а основная психотерапевтическая работа состоит в том, чтобы столкнуть человека с этими экзистенциальными данностями, т.е. в том, чтобы познакомить клиента с реальностью и помочь ему выдержать напряжение, связанное с принятием этой нелицеприятной реальности.
Чего тем самым хотят добиться экзистенциальные психотерапевты? Они считают, что невротичность существования человека, как попытка уйти от принятия реальности, погружает его в мир неподлинного существования. В этой установке, как это ни парадоксально, присутствует та самая предпосылочность (что подлинное бытие есть прежде всего экзистенциальные данности), от которой как от элемента естественной установки старались избавиться основатели феноменологии.
2. Подлинное и неподлинное существование
Мы попробуем увидеть позже, какую схему существования человека рисует нам Хайдеггер. В его философии большую роль играло различение подлинного и неподлинного существования. Но безоценочное, феноменологическое. Неподлинность существования человеком чувствуется самостоятельно, помните, как Ложное-Я у Винникота? Собственно, с этим чувством и приходит человек к экзистеницальному терапевту. И именно этим объясняется то, что экзистенциальные терапевты считают, что чувствительными к экзистенциальным вопросам являются около 5 – 10 % людей. Отсюда вырастает и основной метод работы экзистенциального психотерапевта – из своего опыта подлинного существования и со-бытия с другим он поддерживает клиента в столкновении с экзистенциальными данностями.
Не имея более глубокого опыта практики экзистенциальной терапии, сделаю одно предположительное замечание: мне кажется, что у использования феноменологического метода для экзистенциальной аналитики есть большие перспективы, однако остается неясным, достаточно ли для этого будет прагматических рамок психотерапии.
Ну а теперь давайте кратко рассмотрим феноменальность человеческого существования по Хайдеггеру и разберемся с тем, каким образом в идеале должен работать экзистенциальный аналитик с клиентом (по нашему мнению, конечно). Мне кажется, что все варианты экзистенциального анализа являются частным случаем представленной нами ниже схемы.
Феноменология подлинного человеческого существования
Итак, то, что Хайдеггер показал как объективную аналитику человеческого существования, мы покажем как эталонную структуру здорового человека, проживающего подлинную жизнь. Я заранее прошу учесть крайнюю грубость такой работы, я пока не планирую практиковать экзистенциальный анализ Хайдеггера, а само «Бытие и время» последний раз перечитывал очень давно. Мне здесь важнее показать пример самого применения феноменологического метода в анализе структуры человеческого существования. Предлагаю рассматривать изложенный ниже текст как пример метода интерсубъективного анализа самости.
Начнем с того, что по Хайдеггеру человеческое существование можно описать термином Dasein, термином, который одни переводчики переводят как «присутствие», другие как «вот-бытие». Короче – это существование здесь и сейчас в заботе о текущих делах и в ощущении, что мир озабочен вашим существованием.
Человеческое существование – это всегда бытие к смерти – мы знаем, что мы умрем и это знание влияет на нашу жизнь. Если человек очень живо переживает свою конечность и это переживание плотно сопровождает его жизнь, мы можем говорить про его экзистенцию.
Человеческое существование исторично. Что значит, что те или иные события прошлого продолжают влиять на существование. (Сделаем одно важное замечание: именно в факте историчности человеческого существования я вижу истоки нарративного метода в психотерапии). В этом смысле неизменное прошлое, присутствующее теперь, характеризуется Хайдеггером как «брошенность» и «фактичность»; настоящее – это «обреченность вещам», с которыми мы только и можем контактировать в настоящем, а будущее – это наш проект, который мы воплощаем своими действиями. (еще одно замечание на полях: проследите в терапии, насколько все эти функции вот-бытия выполняются вашим клиентом).
Еще раз подчеркнем. Особенностью человеческого существования является его смертность и поэтому, если человек начнет мыслить себя вне своей конечности, скорее как о чем-то наличном и длящимся неизменно во времени – то есть как о вещи, он начинает жить неподлинной жизнью, т.е. жизнью вещи, опыт обращения с которыми у него всегда уже есть. Бытие вещей соблазнительно - вещи вечны и неизменны, а часто еще и красивы (вечные формы воплощаются в изменчивый материал, но суть вещи – ее понятие - есть вечная сущность) затмевает конечность человека. Неподлинное существование – это когда неподлинные вещи затмевают подлинное существование человека к смерти.
В конечном счете и сам человек начинает относится к себе как к одному из ряда неких безликих людей, т.е. как к вещи. В частности, это выражается в том, что человек начинает себя воспринимать как что-то заменимое, как только всего лишь одного из возможных исполнителей социальной роли и т.п.
Время в человеческом существовании движется от смерти к прошлому.
Что в таком случае возвращает человека к подлинности, помимо осознания собственной конечности, свободы и ограниченности?
Да собственно отнологическое вопрошание – трансценденция. Что это такое? Это значит, находясь в своем собственном ограниченном сущем, задаваться вопросом о смысле и причинах бытия в целом. Трансценденция как бы поднимает человека над его собственным существованием на онтологические высоты, с которых он может обозреть свое собственное существование в мире во всей его полноте: конечности, историчности, заботе, одиночестве и т.п. Запомним трансценденцию с этим ее целебным онтологическим мышлением. Трансценденция не прекращает страдания и смертность человеческого существования, но дает нам опыт подлинного существования с полным осознанием всех аспектов собственного существования и смертности тоже, а значит с возможностью прожить свою жизнь в полноте всех этих аспектов существования.
Вот так и выглядит подлинное человеческое существование. Верней его феноменология. Это и есть полноценный контекст существования подлинной самости. Как использовать этот контекст употребления феноменологического метода в психотерапии, например?
Терапевтическое взаимодействие как со-бытие
Начнем с того, что взаимодействие клиента и терапевта, ограниченное временем и пространством является самостоятельным видом сущего. И сам факт встречи в этом со-бытии терапевта, имеющего опыт трансценденции, с клиентом, сомневающемся в неподлинном существовании, которым он живет, уже дает уникальный опыт существования.
Обратите внимание вот на что. Если я прав (а я прав), и терапевтическое взаимодействие есть самостоятельное сущее, мы можем подвергнуть его самостоятельному онтическому анализу (т.е. проанализировать не как бытие – онтология, а как сущее). Вполне феноменологически. А пока такой работы не проделано (если вы знаете тексты про это, напишите мне, пожалуйста), мы будем считать, что экзистенциальная психотерапия будет выглядеть следующим образом.
С какими экзистенциальными данностями терапевтического сущего встречается? Что сессия конечна. Что терапевт работает за деньги. Что его искренность и поддержка ограничены границами сессии, и вы не знаете, он претворяется или нет. Что в принципе психотерапия когда-нибудь закончится. Что есть границы внутри сессии, которые переступать нельзя. Что терапевт работает по запросу и клиент должен с ним прийти и нести за него ответственность. И многое другое. Что сессии не всегда вызывают приятные чувства. Чем все это не экзистенциальные данности. И многое другое. Осознания и встреча с самими этими экзистенциальными данностями терапевтических сессий само по себе дает прекрасный терапевтический опыт, который можно экстраполировать и на более сложные и «опасные» темы.
Но с точки зрения внешнего (супервизорского) взгляда на взаимодействие клиента и терапевта можно предположить, что работа терапевта состоит в том, чтобы с одной стороны обратить внимание клиента на все экзистенциальные данности его существования, а в другом, что он своим со-бытием, т.е. тоже присутствуя в этой общей для них ситуации, своим существованием стал опорой клиенту в его переживании всех реальных аспектов его существования.
В итоге терапии мы получаем событие терапевтического сущего, когда ко всем аспектам собственной экзистенции добавляется способность опираться и признавать ограничения терапевтического сущего двух людей.
Примерно так, через феноменологию общего терапевтического со-бытия работает феноменологический метод в экзистенциальном анализе.
